Прокудливая береза

Коми народная сказка

Их звали Кузь и Асныр, муж и жена. Уже десять лет как они вместе, но до сих пор нет у них детей. А именно дети, как известно, скрепляют семью, как тетива скрепляет лук. И чем больше волокон в тетиве, тем мощнее лук. 

Ах, какой видный мужик стал Кузь. Это раньше он был длинный да тонкий, а сейчас заматерел, налился силой, зарос по самые глаза бородой. Ни разу Кузь не упрекнул свою жену, был все так же добр к ней и благодарен за то, что она сама когда-то выбрала его, ввела в круг хоровода, значит, показала всем своего будущего мужа. Так он был ласков: весной первая утка – ей, летом первая земляничка – тоже ей, осенью печень налима – конечно, ей, а зимой соболий хвостик – обязательно Асныр. 

Лето тогда наступило славное: обсохли луга, в старицах гоготали гуси, парились утки, на поверхности воды непрерывно плескались рыбы. 

Вот Кузь и Асныр стремительно плывут на лодке в два весла. Издали словно стрекоза их лодка с четырьмя крыльями. А тут вышел на берег могучий лось, изогнул шею, поднял морду вверх и протрубил на всю округу. Все замерло. Даже выдра выглянула из глубины. Шерсть прилизана, усы торчат, а в зубах большой окунь. Увидев лодку, выдра вновь юркнула в воду и от страха отпустила рыбу. Быстрая рука охотника подхватила окуня – и вмиг – он в лодке. Асныр же увидев разбухшее от икры брюхо, тихо сказала: «Отпусти». 

И снова летит лодка, стрекочет веслами. В лад с мужем работает веслами Асныр. То ли в споре, то ли в состязании никогда ни в чем не уступала Асныр. Такая она была всегда. Лучшие охотники приносили ей подарки. Она, гордячка, ничего не брала. За десятки разбитых сердец, говорят, ее и наказали боги. Сам верховный жрец Пам, говорят, в чрево ее запустил жабу, которая и пожирает семя мужа ее. А Пам мстит за пренебрежение к нему. И, говорят, он условие поставил: уйдешь от своего увальня в избу Пама, первая же баня выгонит ту жабу. Заговоренный веник изгонит злого духа Шеву. А гордячка Асныр вот уже десять лет с главным колдуном тягается, все рассчитывает, что поможет ей священная береза. Каждую весну ездит она на Вымь, просит жрецов сока березового. Только раз в году берут сок с той березы и только один маленький туесок. Жрецам по глотку достается, а простым людям – по капле дают. Видели, что полную лодку мехов свезла жрецам Асныр, только не идет все это на пользу. С каждым годом иссыхает бедная женщина. 

- Порченая она – идут пересуды. 

Только Асныр не обращает на них внимание.

И вот вновь везет Асныр меха к мысу, где растет Прокудливая береза. Здесь оказалось уже много лодок. Сначала нужно пройти сквозь коридор горящих костров, чтобы очиститься от скверных дум. На выходе стоит шеренга жрецов. Они милостиво принимают приношения и зачерпывают из котла, который висит и булькает над главным костром. 

Асныр внимательно осматривает все вокруг. Что-то в этом году не так. А… вот оно что! Береза нынче не такая, как всегда. Все вокруг деревья оделись в яркую зелень, а у этой почки только начали распускаться, да, вроде, и застыли на этом. И стоит береза всеобщим страшилищем. На ее вершине каркает старый ворон. 

Главные жрецы сидели в наглухо закрытой избе и слушали сообщение молодого стража о пришедших в здешние места монахах из Руси. 

Идет к нам Стефан со спутниками. Ни брони, ни мечей, ни палиц нет. Только есть, что деревянные посохи да амулет в виде креста. Для проверки, - говорит страж, - стал пускать стрелы, но Стефан поднял крест и отвратил стрелы. Бойтесь, старцы, идет Стефан, великий колдун из Руси. 

Долгое молчание повисло в избе. 

А у догоравших костров девушки завели громадный хоровод, он не вместил всех, завели еще один, и еще. Поются песни о весне, о просыпающейся жизни, о матери всего живого – Березе. 

- Бер-р-р-резе, - повторял старый ворон на верхушке дерева. 

Когда вышел из леса Стефан со спутниками, на подступах к Прокудливой березе уже стояло несколько заслонов. Он достал из заплечного мешка икону Христа Спасителя и начал творить молитву. Но день близок к закату. Пора за дело. 

Береза вдруг стала стучать голыми ветвями, склоняться, словно с жизнью прощалась. 

Один, опираясь на посох левой рукой, направился Стефан к дереву. Глаза его горели. 

Словно очнулись жрецы. Один из них перекувыркнулся, ударился оземь, и страшным волком оскалил пасть. Но лишь посох, крестом увенчанный, был поднят, как тут же волк пал бездыханным. Другой айка выступает: медведем возвысился. И опять пришелец посох поднимает, и тот уползает еле живой. Третий, изрыгая огонь, гундор-змей летающий. Но от слов «Изыди, сатана!» - увял он. 

Жрецы преграждали путь Стефану огнем, болотом и скопищем гадов. А Стефан мерно и неостановимо шел к Березе. Со всех концов сбежавшийся народ смотрел на поединок. 

Пришло время великого кудесника Пама, тот же, сказав, что их бой будет позже, уплыл на лодке. 

И тут говорит Асныр своему мужу: «Матери-Березе нужен защитник. Иди и убей Стефана».

Взял лучший охотник свой лук, наложил стрелу и натягивает тетиву, целясь прямо в грудь Стефану, где крест сияет. Замер народ, а Стефан молитву шепчет. Мгновение… И опустил охотник лук. 

Стефан взглянул прямо в глаза последнему защитнику и улыбнулся: дети вы неразумные, сердцем чистые. Кузь безропотно отдал ему свое оружие. 

Стук топора вдруг нарушил тишину. И час, и второй рубит дерево монах, а дерево стоит невредимо. Тогда опрыснул Стефан топор свой святою водой, и первый же удар сделал глубокую зарубину. Из раны хлынула кровь. 

- Живую плоть крамсаешь, пришелец! – ахнул народ.

Старый ворон захлопал крыльями, пытаясь взлететь, но упал под ноги монаха. 

А Стефан все рубит и рубит. Его спутники читают молитвы, а жрецы шепчут магические заклинания.

С Асныр, тем временем, творилось неладное: она теряла жизненные соки. Ее верный друг Кузь ничем не мог помочь. 

Проше второй день и вторая ночь. Все глубже заруб на стволе. Наступил день третий. Взмолилась Береза: «Пожалей меня, Стефан! Не губи, дай пожить под ясным солнышком».

Стефан же безжалостно продолжал рубить. 

Кузь смотрит кругом: сколько пало в беспамятстве людей! А жрецы корчатся: грызет их внутренности березовый сок. 

К исходу третьего дня упала наземь гигантская береза. Из прогнившего дупла вдруг полезли наружу ящерицы, жабы, невиданные змеи и прочая нечисть. 

Кузь очнулся от ужасного грохота. У головы Асныр сидела жирная жаба. Это Шева-пагуба вышла из жены. Охотник схватил головешку из костра, да взгляд жабы остановил его. 

- Воскреснет Бог! – раздался голос монаха. И тут же пригвоздил Кузь жабу к земле.

И тогда ожила Асныр: щеки стали розоветь, глаза заиграли, руки потеплели. 

Теперь мог отдохнуть и Стефан. Он снял скуфейку и утер пот со лба. Монахи нашли пилы, начали распиливать березу на отдельные части, чтобы сжечь на костре. Молодежь с гиканьем добивала расползающуюся нечисть.

Прошел год. Асныр родила сына. И нарекли его, - как бы вы думали? – конечно, Стефаном. Вот и сказке конец.