Долго и покойно жили два калмеза. Но вот двинулось к ним со стороны города Вятки племя ватка, вытесняя на своем пути всех калмезов. Один удмурт из племени ватка пришел и к ним. Начали они спорить, кому здесь оставаться жить. Калмезы соглашались и на совместное житье, но ватка наста­ивал: лучше жить здесь одному племени. Пошли они втро­ем осматривать владения калмезов. На том месте, где сходят­ся реки Озегвай и Парзи, застала их ночь, и они расположи­лись переночевать. Один калмез заснул спокойно. А другой, подозревая ватку в недобром замысле, притворился спящим и следил за каждым движением ватки. Ночью ватка тихонь­ко встал и прислушался, спят ли товарищи. Удостоверившись В этом, он взял дубину и с размаху ударил спящего калмеза. Тот тут же скончался. Другой калмез вскочил и отнял дуби­ну у ватки. Что было после между ними и куда делся ватка— неизвестно. Калмез, оставшись один, похоронил своего сопле­менника тут же. Похоронивши, он с горечью сказал: «Озег­вай ву киськыса, Парзи вир киськыса мед улоз, Парзи калык ыльыс мед аз лу» (пусть в Озегвае течет вода, а в Парзи — кровь, и пусть не будет добра парзинскому народу). Говорят, парзинцы жили бедно, слыли ворами да пьяницами. Посто­янно затевали тяжбы и ссоры, и все это потому, что на них наслал проклятие калмез.

Вскоре все калмезы ушли в сторону реки Иж, а ватка ос­тались. Эти древние калмезы почитаются глазовскими удмур­тами и поныне.