В некотором царстве, далеком государстве, жил-был царь с царицей, у них
был сын Иван-царевич, с роду немой. Было ему лет двенадцать, и пошел он раз в
конюшню к любимому своему конюху. Конюх этот сказывал ему завсегда сказки, и
теперь Иван-царевич пришел послушать от него сказочки, да не то услышал.
- Иван-царевич! — сказал конюх. — У твоей матери скоро родится дочь, а тебе
сестра; будет она страшная ведьма, съест и отца, и мать, и всех подначальных
людей; так ступай, попроси у отца что ни есть наилучшего коня — будто
покататься, и поезжай отсюдова куда глаза глядят, коли хочешь от беды
избавиться.
Иван-царевич прибежал к отцу и с роду впервой заговорил с ним;
царь так этому возрадовался, что не стал и спрашивать: зачем ему добрый конь
надобен? Тотчас приказал что ни есть наилучшего коня из своих табунов оседлать
для царевича. Иван-царевич сел и поехал куда глаза глядят. Долго-долго
он ехал; наезжает на двух старых швей и просит, чтоб они взяли его с собой
жить. Старухи сказали:
- Мы бы рады тебя взять, Иван-царевич, да нам уж немного
жить. Вот доломаем сундук иголок да изошьем сундук ниток — тотчас и смерть
придет!
Иван-царевич заплакал и поехал дальше. Долго-долго ехал, подъезжает к
Вертодубу и просит:
- Прими меня к себе!
— Рад бы тебя принять, Иван-царевич,
да мне жить остается немного. Вот как повыдерну все эти дубы с кореньями —
тотчас и смерть моя!
Пуще прежнего заплакал царевич и поехал все дальше да
дальше. Подъезжает к Вертогору; стал его просить, а он в ответ:
- Рад бы принять
тебя, Иван-царевич, да мне самому жить немного. Видишь, поставлен я горы
ворочать; как справлюсь с этими последними — тут и смерть моя!
Залился
Иван-царевич горькими слезами и поехал еще дальше. Долго-долго
ехал; приезжает, наконец, к Солнцевой сестрице. Она его приняла к себе,
кормила-поила, как за родным сыном ходила. Хорошо было жить царевичу, а все
нет-нет, да и всгрустнется: захочется узнать, что в родном дому деется? Взойдет,
бывало, на высокую гору, посмотрит на свой дворец и видит, что все съедено,
только стены осталися! Вздохнет и заплачет. Раз этак посмотрел да поплакал —
воротился, а Солнцева сестра спрашивает:
- Отчего ты, Иван-царевич, нонче
заплаканный?
Он говорит:
- Ветром в глаза надуло.
В другой раз опять то же;
Солнцева сестра взяла да и запретила ветру дуть. И в третий раз воротился
Иван-царевич заплаканный; да уж делать нечего — пришлось во всем признаваться,
и стал он просить Солнцеву сестрицу, чтоб отпустила его, добра мо́лодца, на
родину понаведаться. Она его не пускает, а он ее упрашивает; наконец
упросил-таки, отпустила его на родину понаведаться и дала ему на дорогу щетку,
гребенку да два моложавых яблочка; какой бы ни был стар человек, а съест
яблочко — вмиг помолодеет!
Приехал
Иван-царевич к Вертогору, всего одна гора осталась; он взял свою щетку и бросил
во чисто́ поле: откуда ни взялись — вдруг выросли из земли высокие-высокие
горы, верхушками в небо упираются; и сколько тут их — видимо-невидимо! Вертогор
обрадовался и весело принялся за работу. Долго ли, коротко ли — приехал
Иван-царевич к Вертодубу, всего три дуба осталося; он взял гребенку и кинул во
чисто́ поле: откуда что́ — вдруг зашумели, поднялись из земли густые дубовые
леса, дерево дерева толще! Вертодуб обрадовался, благодарствовал царевичу и
пошел столетние дубы выворачивать. Долго ли, коротко ли — приехал Иван-царевич
к старухам, дал им по яблочку; они съели, вмиг помолодели и подарили ему
хусточку: как махнешь хусточкой — станет позади целое озеро!
Приезжает
Иван-царевич домой. Сестра выбежала, встретила его, приголубила:
- Сядь, —
говорит, — братец, поиграй на гуслях, а я пойду — обед приготовлю.
Царевич сел
и бренчит на гуслях; выполз из норы мышонок и говорит ему человеческим голосом:
- Спасайся, царевич, беги скорее! Твоя сестра ушла зубы точить.
Иван-царевич
вышел из горницы, сел на коня и поскакал назад; а мышонок по струнам бегает
гусли бренчат, а сестра и не ведает, что братец ушел. Наточила зубы, бросилась
в горницу, глядь — нет ни души, только мышонок в нору скользнул. Разозлилась
ведьма, так и скрипит зубами, и пустилась в погоню.
Иван-царевич
услыхал шум, оглянулся — вот-вот нагонит сестра; махнул хусточкой — и стало
глубокое озеро. Пока ведьма переплыла озеро, Иван-царевич далеко уехал.
Понеслась она еще быстрее... вот уж близко! Вертодуб угадал, что царевич от
сестры спасается, и давай вырывать дубы да валить на дорогу; целую гору
накидал! Нет ведьме проходу! Стала она путь прочищать, грызла-грызла, насилу
продралась, а Иван-царевич уж далеко. Бросилась догонять, гнала-гнала, еще
немножко... и уйти нельзя! Вертогор увидал ведьму, ухватился за самую высокую
гору и повернул ее как раз на дорогу, а на ту гору поставил другую. Пока ведьма
карабкалась да лезла, Иван-царевич ехал да ехал и далеко очутился.
Перебралась
ведьма через горы и опять погнала за братом... Завидела его и говорит:
- Теперь
не уйдешь от меня!
Вот близко, вот нагонит! В то самое время подскакал
Иван-царевич к теремам Солнцевой сестрицы и закричал:
- Солнце, Солнце! Отвори
оконце.
Солнцева сестрица отворила окно, и царевич вскочил в него вместе с
конем. Ведьма стала просить, чтоб ей выдали брата головою; Солнцева сестра ее
не послушала и не выдала. Тогда говорит ведьма:
- Пусть Иван-царевич идет со
мной на весы, кто кого перевесит! Если я перевешу — так я его съем, а если он
перевесит — пусть меня убьет!
Пошли; сперва сел на весы Иван-царевич, а потом
и ведьма полезла: только ступила ногой, как Ивана-царевича вверх и подбросило,
да с такою силою, что он прямо попал на небо, к Солнцевой сестре в терема; а
ведьма-змея осталась на земле.
